►
боялся за работы, за пленку].
И когда ему верну-
ли пленку, на ней ничего не было. Ему пришлось
использовать старые картинки, свои фотогра-
фии. Делать надо было быстро. Так получился
этот Загроб.
Стас Шурипа:
Он сделал эту странную вещь «Загроб», которая
участвовала в выставке «Мое кино». Мы делали
по работе к этой выставке. Я делал волка из «Ну,
погоди». Волк был в голливудском стиле - такой
супермен из звезд. А у Миши были какие-то
блуждающие образы, не мог до какого-то мо-
мента сформулировать. Миша в какой-то мо-
мент звонит и говорит, что придумал название
для фильма «Загроб». Слово резануло слух. Не
потому, что такая тема странная, а просто слово
странно обрублено. У нас был такой термин -
«загробка», для обозначения всякого умствова-
ния и эзотерики. Мы здесь, мы герои, мы поко-
рители бессознательного. Такое было к загробке
отношение. Вроде странно, говорю, хотя, конеч-
но, ничего. И вот он сделал и себя поместил. Я
говорю, а чего ты себя-то вставил? Он говорит,
что это так и надо. Миша хотел еще гробы лета-
ющие сделать. Мы решили что это перебор, по-
смеялись.
|
Таня Панова:
Он все время ездил в Крым. У них была компа-
ния с семнадцати лет, и они каждый год туда ез-
дили. Он говорил, что Крым - такое странное ме-
сто: оно очень красиво и опасно. Потому что там
все стихии: горы, море.
В Симеизе они познакомились с Володей. Нака-
нуне они пошли втроем со Стасом на гору, дошли
до вершины. Мишу поразил этот факт. Он сорвал
какие-то цветы, которые только там растут, при-
нес мне эти три цветка и сказал: «Это с верши-
ны». Самое удивительное, что с этими цветами
до сих пор вообще ничего не случилось. И он
сказал, что надо теперь всегда ходить в горы.
Мы пошли. Это был какой-то странный день. Ты
чувствуешь что-то серьезное, но не понимаешь
этого. Гора Ай-Петри очень высокая и опасная.
Маршрут, по которому мы пошли, оказался са-
мым опасным. Шли мы в состоянии какой-то эй-
фории. Сначала - большой компанией, нас было
человек пять или шесть. А потом в какой-то мо-
мент одна девочка сказала: «Я не пойду дальше».
Ей стало плохо, страшно и она пошла обратно.
Когда мы прошли половину пути, было непонят-
но, что делать: спуститься обратно или идти
дальше. Мне Миша говорит: «Ты не боишься?
Давай не будем бояться». Мы идем дальше, и
вдруг Стас садится и говорит, что дальше не
пойдет. У него и рюкзак улетел вниз. Он почувст-
вовал что-то такое. Там воздух какой-то стран-
ный, наполненный тревогой. Как будто смерть
рядом. Дальше мы пошли вчетвером. Когда уже
не идешь, а карабкаешься, знаешь, дико страш-
но, мы остановились на каком-то уступочке, и
непонятно, как выбираться оттуда. Потом оказа-
лось, что это место - всего в пятнадцати минутах
от вершины. Миша решил посмотреть путь за
выступом. Он стоит в замешательстве, и я вижу,
что ему страшно. Я вдруг понимаю, что туда
нельзя.
Я говорю: «Не надо смотреть». Он полез туда, а я
села и вдруг почувствовала во всем теле ужас.
Самообладание меня полностью оставило. Мишу
не видно было, но он крикнул: «Здесь вот колы-
шек альпинистский». И тут же я слышу, что что-
то происходит, поднимаю голову и вижу, что Ми-
ша летит спиной вниз. Все было понятно.
Айдан Салахова:
Недавно приходил к нам молодой художник, я бу-
ду его летом выставлять, Валера Панов. Первое,
что я спрашиваю: почему обратились в нашу га-
лерею. Он говорит, что много читал в журналах,
открывает папку с вырезками, и там работы Ухо-
ва. Мне это очень близко. Начальные его работы
очень близки к Мишиным по духу. Меня не поки-
дало чувство, что пришел Миша Ухов и принес
свои ранние работы. Я в ступоре. И я опять даю
ему деньги на холсты.
В Ухове была сила, за ним должно было пойти
поколение, и оно пойдет. Это такая мощь - Род-
ченко плюс рэйв-культура. Получился необыкно-
венный продукт. Я нашла своего художника - вот
наш Энди Уорхол. Ну, нету сейчас ничего такого.
Мощи нету. Отголоски, осколочки.
..
